Форум » Тортуга » Таверна » Ответить
Таверна
Алисия Монтгомери: Типичная портовая таверна. Прокопчённый потолок, небольшие, давно не мытые окна, множество грубо-сколоченных столов, за которыми пираты собираются, чтобы выпить, закусить и обсудить свои дела.
Skorn Blame: Скорн уже примерно четверть часа интеллигентно пил в таверне, ожидая пока прибудут остальные "господа безумцы" и вполголоса напевая себе под нос нечто вроде Разорваны цепи закона, Ветер удачи надувает паруса... Нам океан станет домом, Прощай, береговая полоса! Феноменальными вокалными данными Скорн не отличался, зато хватало ума петь так, чтобы почти никто не слышал. Впрочем, даже те кто слышали особо не возмущались - в таверне знали, что "безумный лекарь" при аборжаде привык работать не саблей, а топором, посему рука у него довольно тяжелая. Да и широко применяемый к кабацкой драке прием "сверху вниз тупым тяжелым предметом по черепу" неплохо отработан. К чести Скорна надо сказать, что без особой надобности прием почти никогда не применялся. И создавать лишнюю надобность тянуло не многих. Некоторых все же тянуло, и один такой уже отдыхал непоадеку, уткнув фейс в соседний тейбл. Впрочем, как показал осмотр, серьезных травм сосед не получил.
Севериан Дербиетт: Когда штиль - это всегда плохо. Когда ничего не происходит - это убивает больнее и мучительнее, чем самая тяжелая лихорадка. Штиль в работе - это хуже штиля в море. Неприкаянность - это страшнее виселицы... Печально приклонив голову, почти касаясь столешницы длинной спутанной челкой, худой человек мнил себя мумией. Ибо никого нет более жалкого в этом лучшем из миров - только лишь это смехотворное создание, сохранившее внутренности, но потерявшее человечность. Был ром, был тревожный сон - текла уже третья неделя, как Севериан прибыл на Тортугу. Надежда обрести здесь хоть что-то, а точнее - предчувствие этого, гнали человека сюда, заполоняли все его мысли и желания. Он не в первый раз поддавался этой силе, но каждый раз виток жизни возвращал его обратно. В эту таверну с промозглыми стенами, старыми столами и поношенными лицами. Что будет на этот раз - разве что любопытство держало Дербиетта на месте. И он продолжал ждать.
Алисия Монтгомери: Первое, что услышала Алисия, отворив дверь таверны, это был голос Скорна, который задумчиво пел какую-то песню. Впрочем, пением ЭТО назвать было весьма сложно. Судя по тому ,что в диаметре десяти шагов вокруг него никого не было, а под столом лежала крыса с открытым ртом и выпученными глазами, скончавшаяся, видно, от разрыва сердца, его вокальные данные здесь оценены не были. Несколько пиратов опасливо озирались на лекаря, душевно глядящего на бутылку и издающего неудобоваримые звуки. Когда девушка направилась прямо к нему, на неё стали бросать взгляды, очевидно, означающие восхищение столь смелым поступком. (Знали бы они, что команда «Безумной» уже попривыкла к пению Скорна, который будил им команду каждое утро, когда был в хорошем настроении… Впрочем, когда в плохом – тоже…Разве что, репертуар несколько отличался…) Алисия подошла и присела напротив Блейма . Судовой врач так был увлечён очередной руладой, вдохновенно закрыв глаза, что не заметил её… Девушка взяла кружку и с силой опустила её на стол. После этого, она слегка отстранилась из ближайшего поля досягаемости. Реакция лекаря на прерванное пение могла быть непредсказуемой . Скорн вздрогнул и открыл глаза. Алисия улыбнулась ему одной из своих самых невинных и «лучезарных» улыбкой и сказала: - Ты очень хорошо поёшь, Скорн… Мне нравится. Только…очень громко.
Лицедей: В углу таверну, в шумной женской компании сидел на столе, перебирая пальцами струны лютни и что-то громко и весело, но в тоже время чувствуя музыку и ритм, напевал САМ Пьер Гренгуар... Но только с первого взгляда, он сидел в компании женской, а присмотревшись, можно было заметить не менее десятка враждебных глаз парней, девушки которых так увлечённо и смеясь слушали Пьера. Песня Лицедея сегодня была новой, он сочинял её находу...Эта была цедая баллада о воительнице, которая направо и налево совершала подвиги, которые воспевал сопровождающий её менестрель, который только и умел, что петь, а "услыша вражий рёв, сразу был ни жив, ни мёртв"... Вот в таком шуточном тоне, распевая разными голосами и, даже как-будто меняясь в лице" он весело проводил время... "Блестит на солнце меч победы Сражён нечистый в смерти танце Заткнись, крикун, да рыскни меди В карманах этого засранца" Тут была и ругань и пошлость и всё остальное, и когда один из пиратов наблюдавший за Лицедеем, вернее, за тем, как он уже три столбика подмигивал его девушке. - Э, братец, да ты никак морду свою прочистить захотел. Перестань подмигивать моей девушке. Гренгуар перестал петь и выслушав слова заросшего пирата, весело встали начал обнимать, девушек, облепивших его: - А какая из них твоя? Эта? Эта? А может эта? Руки Лицедея уже шарили за пазухами у девушек, особо этому не сопротивляющихся, но сопротивление было с другой стороны... Пиратов этак десять мгновенно вскочили и бросились к Лицедею. Рапира...рапира, чёрт возьми, О, чёрный занавес, опять попал в передрягу...ну, что делать, главное, как всегда, не дать, чтобы они на меня всей толпой навалились. Частые посетители Тортуги знали, что суваться к Гренгуару по одиночке - равносильно смерти, поэтому избрали другую тактику - всей своей массой на него бросаться, а потом уже избивать... Моментально одна из девушек полетела в надвигающуюся группу пиратов с лёгкого толчка Лицедея( на одну поклонницу меньше - не страшно), причём, тому на кого она полетела не повезло вдвойне: девка-то оказалась дородная, да ещё и жених из той же толпы сразу в морду заехал... Вот и небольшая потасовочка, а теперь кульминация сего действия. Один прыжок, кувырок, ещё один прыжок - и Гренгуар на столе Скорна, держа в руках бутылку, воинственно смотрит, на медленно оборачивающихся пиратов.
Skorn Blame: Скорн с тихим ужасом в очередной раз вспомнил, что несмотря на все предосторожности скрывать свои вокальные данные (вернее их отсутствие) он не умеет. После чего парню сильно захотелось провалиться под землю, да поглубже. Но отступать было поздно, потому что на столе уже размахивал бутылкой боцман. Скорн рывком встал, попутно проборомотав в адрес Алисии благодарность за конструктивную критику, и миг спустя стоял между столом и толпой с топором в правой руке и стулом в левой. Лицо Блейма было спокойным и каменно-серьезным. - Стул прилетит в голову первому, кто двинется в мою сторону. Потом я буду драться топором. Насмерть. Лучше сядьте и пейте дальше, - громко и четко оповестил Скорн. В голосе не было ни страха, ни угрозы, ни злости. Только спокойная уверенность и немного усталости. Герой-любовник на мою голову! Ладно, он хоть петь умеет... А ведь я правда кого-нибудь убью!
Джош: Яркий свет больно резал глаза спросонья. Джош поставил ладонь козырьком я и попытался оглядеться. Вообще-то, свет пробивался только из-за щёлки в двери и странным образом попадал прямо на него, а вокруг ничего не было видно из-за темноты. Сколько же он проспал? Да уж, всё бы хорошо, но непривычная лёгкость карманов говорила сама за себя – почти все деньги были оставлены в таверне – часть за стойкой хозяина, и большая часть – за карточным столом. Джош сделал пару пробных шагов к борту. Ну, понятное дело, небольшая качка судна давала о себе знать. А откуда этот свист? Он уже давно предупреждал боцмана, что если тот не прекратит свистеть команды, Джош заставит его проглотить этот чёртов свисток. Так, в чём дело? Борта по правую руку не оказалось, свист не прекращался, качка усиливалась. Первый помощник напряг свои усталые мозги и, наконец, вспомнил, что заснул в небольшом сарае, за таверной, который, видимо, принял за камбуз «Чёрной Жемчужины». Хорошо, уже лучше. Он осмотрелся вокруг себя и увидел у стены огромное корыто, доверху наполненное водой. «Вот то, что нужно», - обрадовался Джош и с разбегу окунулся по пояс в застоявшейся воде. То ли от самой субстанции, то ли от её запаха, он весь передёрнулся и брезгливо сплюнул. Какая гадость, однако. Теперь, окончательно придя в себя, он вспомнил, что под утро выгреб с Джеком из таверны. Как он оказался в сарае, было не важно, главное найти кэпа, а ещё важнее, найти того бородача, которому он проиграл свой новый перстень, захваченный у испанского щёголя, и отыграть его. Слегка пошатываясь Джош, вышел из сарая и направился по знакомой тропинке обратно к таверне, справедливо полагая, что поиски Джека и бородача можно было начать, слегка подкрепившись. Весёлый смех проходивших мимо девиц заставил его потереть подбородок и вспомнить о своём облике. Он достал из кармана потёртого камзола старый гребень и на ходу пригладил им сбившиеся вихры. «Можно свалиться под стол от усталости, ну, или лишней чарки рома, но о внешнем виде при этом забывать нельзя» - учил его старый боцман ещё на первом в его жизни корабле. Вот и таверна. Изнутри доносился знакомый шум драки. Только бы не опоздать! Джош толкнул ногой дверь и зашёл внутрь.
Севериан Дербиетт: В ушах несмотря ни на что звучала медленная музыка - легкое дрожание струн гитары. Тихая песнь инструмента. Он чуть прикрыл веки, чтобы защитить красные от недосыпа глаза. По телу прошлась дрожь - холодок из открытой двери коснулся его кожи, наплевав на оковы одежды. Пальцы, безвольно лежащие на чарке с остатками пойла, рефлекторно сжались - кто-то, видимо, понадеявшись, что парень спит, решил поживиться за его счет. Резко вскинув глаза и сквозь лохматые волосы посмотрев на умника, Дербиетт смотрел в его почти заплывшие глаза, пока он не убрался подальше от стола. Раз уж он и так был потревожен, Севериан уставился на зарождающуюся драку в двух шагах от своего столика.
Алисия Монтгомери: Не успел Скорн ответить Алисин, как на столе между ними вдруг образовался боцман – молодой человек, вокальные данные которого, к слову сказать, , гораздо более приятные , чем у Блейма, кажется тоже пришлись не по вкусу окружающим.Только в отличие от первого случая, когда вокруг «певца» образовалось свободное от слушателей пространство, то сейчас – ценители прямо напирали стеной. Причем, физиономии у них были отнюдь не дружелюбные… Совсем наоборот….( А может была и другая причина их недовольства…) Скорн с воодушевлением, даже, надо сказать, с видимым удовольствием от назревающей драки также влез на стол, выкрикивая угрозы и сверкая глазами. Алисия вздохнула. Ну, вот опять! Как только они оказываются в каком-то кабаке или таверне, их сразу подстерегают «сюрпризы». Поистине, «безумная» команда, она и в Африке – безумная. Конечно, следует помочь им… Мужчины стояли спина к спине, сжав кулаки и стиснув зубы.. Втиснуться между ними не представляло никакой возможности. Оставалось одно - либо метать в нападающих подручные средства, которыми были набиты карманы Алисии (как то: метательные топорики, кинжалы, иголки, смоченные каким- то африканским ядом, которыми следовало стрелять из специальной трубки, японские звёздочки с зазубренными краями(Название знает Скорн), набор которых, с точной инструкцией по употреблению, подарил ей один пират из Нагасаки. Или ограничиться руководящей и направляющей ролью, отпуская по ходу драки ценные указания и замечания, типа «Под дых ему бей, под дых!», «Он сзади, обернись!», «Хук слева давай!», «Кусай его!»… Впрочем,…на последнее они не пойдут. Можно конечно в самый ответственный момент, если противник начнёт теснить, подойти сзади и треснуть по башке изящным кастетом, который всегда на правой руке под тонкой лайковой перчаткой. В общем, надо будет действовать по ситуации..
Джон Рольф: У Джона Рольфа было отвратительное настроение. с утра он получил выволочку от боцмана за то, что два ящика с порохом отсырели. как будто он виноват в том, что в том месте, где они стояли из обшивки сочилась вода – капля за каплей. А по- словам боцмана выходило так, что чуть бы не сам Джон подмочил ящики. В конце концов, Рольф не сдержался, плюнул на палубу и сказал, что если хочет – пусть вычтет из его доли, только нечего на него орать. Он ему не сопливый мальчишка. Сейчас он стоял у стойки бара и пил одну чарку за другой. Ещё немного, и ром польётся из ушей. Обычно, Джон никогда не напивался. Да и сейчас не чувствовал хмеля. Пил, чтобы забыться, а ничего не забывалось. Странное дело, в другое время, Джон отнёсся бы к этому разносу с усмешкой и забыл бы через минуту, а сегодня почему-то вспомнились все мелкие и крупные недоразумения, которые с ним приключались в жизни. Он оглядел таверну. Здесь, как всегда – шум и суета. Кто-то смеётся, кто- то ругается, кто- то хрипло напевает Какая-то девица закрыла глаза и наигрывает что-то на гитаре. Наверное, мелодию своей страны. Интересно, слышит что-нибудь в этаком шуме? Хотя, по всему видно, что она слышит её всё равно – памятью. Иногда, Джон хотел, чтобы память, воспоминания не преследовали его. Особенно ночами. Часто во сне он видел себя ребёнком и просыпался в слезах. Конечно, никто и никогда не видел этих слёз, да и Джон считал их не своими, стеснялся их даже перед сами м собой. Только вот отчего так внезапно навалило это одиночество? Залепило глаза и сжимает виски, как тисками. Джон почувствовал, что если выпьет ещё хоть глоток, то в жизни больше не посмотрит на ром. Он со стуком поставил стакан на стойку и направился к выходу.
Kathleen Rowan : Кэтлин вошла в таверну. Там было довольно много народу. Она села за ближайший столик и загрустила. День с утра как-то не удавался... Все шло наперекосяк. И сейчас на душе было гадко. Она водила пальцем по столу, рисуя на пыли причудливые узоры. Она думала о том что совсем одна. С того самого дня, как она вступила в команду "ЧЖ", она так ни с кем не подружилась, да и с кем? Нет, хотя там были очень даже милые люди, если конечно, так можно было сказать о пиратах... Пиратская жизнь ей однозначно нравилась. Она огляделась вокруг вокруг было много пьяных. Кэтлин поморщилась, это зрелище ей совсем не понравилась, хотя она уже к этому почти привыкла. И вдруг прямо над ухом Кэлин раздался громкий и довольно мерзкий смех. Кэтлин вздрогнула и обернулась над ней навис пьяный матрос. Матрос, мягко говоря, выглядел ужасно. На нем висели грязные лохмотья, а во рту не было почти не одного зуба, в руках у него была бутылка рома. И тут он с премерзкой улыбочкой просил: "Ну, что, дорогуша, развлечемся?" и попытался обнять ее. Кэтлин отшатнулась, презрительно глянула на матроса, встала и, гордо подняв голову, направилась к барной стойке.
Джош: Веселье, точнее потасовка, была в самом разгаре. Джош присмотрелся, чтобы оценить ситуацию и решить, с какой стороны вступить в драку. Какой-то верзила взобрался на стол, размахивая топором над своей головой. Его интеллигентное лицо сразу же вызвало ухмылку Джоша, да он был бы рад поддать ему, а ещё лучше запустить дротик между глаз, чтобы не возвышался над другими. Но с другой стороны, в Джоше заговорила валлийская кровь любви к противостоянию кому бы то ни было, а здесь скопище озлобленных пиратов наседало на явно уступавшую по численности компанию, к которой принадлежал этот интеллигент. Чтож, на этот раз, пожалуй, можно поступиться личной неприязнью. Оставив все остальные размышления, Джош вразвалку, сказывался нездоровый сон в сарае, подошёл к первому попавшемуся его пути пирату и хлопнул того по плечу. Поскольку это была не абордажная схватка, а кабацкий мордобой, то требовалось соблюдение этикета, бить в морду. Да и к тому же, Джошу было удобнее «выключить» превосходящего по силе противника прямым ударом между бровей, что он и сделал. Как это и случается при прямом контакте с чьей-либо переносицей, резкая боль в фалангах указательного и среднего пальцев сразу же отдалась в голове волной адреналина. Разгорячившись, Джош схватил за руку соседнего с ним долговязого пирата и, притянув его к себе, с лёгким чувством брезгливости запустил руку под ключицу, к небритому и лоснящемуся от грязи лицу этого пирата прикасаться не хотелось. Долговязый взвыл от неожиданности и боли, и присел. Джош для верности вывернул ему руку, чтобы тому не вздумалось подняться и ударить его сзади, и оставив его, осевшим на пол, направился дальше. В углу он заметил того черноволосого бородача, которому накануне проиграл свой перстень. Испугавшись, что кто-нибудь «разберётся» с удачливым картёжником раньше, чем Джош успеет отыграть свою потерю, первый помощник ринулся к нему напролом, расталкивая по пути дерущихся. Он подбежал к бородачу и, прежде чем тот успел сообразить, в чём дело, заехал кулаком ему в лицо, туда, где по его расчётам под бородой скрывалась челюсть. Бородач оказался несколько крепче ожидаемого и ответил Джошу своим увесистым кулаком в грудь. Гиббсу пришлось дважды повторить свой удар по челюсти, едва успевая при этом увернуться от встречного прямого хука. Фаланги его пальцев разбились и на косматой бороде пирата остались следы крови. Теперь только Джош с сожалением подумал об оставленных на «Жемчужине» перчатках, которые хоть и были довольно жаркими для карибского климата, но не раз защищали его кулаки при «разборе полётов» или в абордажных сражениях. Наконец, с четвёртого удара на этот раз по переносице, Джош убедился, что его карточный противник будет безмятежно отдыхать, не вызывая ни в ком желания пришибить его или, что хуже пырнуть ножом насмерть.
Лицедей: Не успел Лицедей перестать лицезреть задницы пьяных пиратов, которые медленно поворачивались в его сторону, как к нему на стол вскочил ещё и Скорн, но стол на удивление выдержал... Полоса чёрная, полоса белая....Половина маски улыбаеться, половина плачет....Значит, если столл не обвалиться - нас изобьют...главное, чтобы в лицо не били - это мой рабочий инструмент...Или избить нас даже не успеют, потому что пьяный Скорн при первом взмахе топора снимет мою бесценную голову, каждый волосок на которой в раз сто дороже его топора, с плеч. Вот такие разнообразные мысли посещали Лицедея на столе с бутылкой дрянного рома в руке. И сразу же за словами Скорна добавил: - Эй, братцы, насчёт "насмерть" он пошутил, - глянув на типа, слово "шутить" с которым никак не вязалось, - он продолжал, - так... поломаем друг другу руки-ноги-носы, а потом выпьем за попутный ветер... - всё это он произнёс, как будто на конкурсе конферанса, но вдруг, увидев то, что противники медлят, медленно достал из-за спины лютню начал тут же сочиняя на ходу: "Увидев раненого волка Вся свора, вбег за ним пустились Но вышла стая к нему только Как псины дружно обмочились" Только не пугай их больше, дай повеселиться!, - шепнул Пьер Скорну. - И ещё, - добавил он, меняя лютню на бутылку, - давай без убийств.
Лицедей: ООС: пираты по-любому кинуться на нас
Reg Albatross: Рег сегодня не был настроен пить. А зачем ему пить, если и без выпивки у него мозгов нет. Поэтому он просто шел по улице и лучезарно улыбался. Ветер дул в лицо и мальчик с наслаждением вдыхал свежий соленый воздух. Он по-настоящему любил море, любил, быть может, больше женщин и дешевой выпивки. Душа его тянулась туда, где морские соленые волны, вздыхая лижут берег... а ноги уже занесли его в таверну. Он растерянно огляделся. Кажется, тут кто-то планировал драку. Точнее драка планировалась сама по себе, а главным по выполнению надлежащего плана был, как решил Рег, Скорн. Это его ужаснуло. За своего судового лекаря, единственного, кто знал самое верное лекарство от морской болезни, аристократ был готов порвать любого на "Веселого Роджера"! Не медля ни секунды, мальчик схватил стул, стоявший ближе всего к нему и побежал на помощь. Точнее он пошел, осторожно расталкивая казеной мебелью всех, кто подворачивался на пути с вежливо-извиняющимся "пардон". Подобравшись поближе к столу он замахнулся стулом и... с грохотом поставил его на пол. Взобравшись на него с ногами, точно собрался декламировать взрослым стишок про крокодильчика Шнаппи, юнга вздохнул и, заметив в толпе своего капитана, виновато улыбнулся. - А что... все наверх полезли... я тоже хотел стать крутым..
Кривой Крыса: /Порт/ Крыса вошёл в таверну. Осмотрелся.. Джека, кажись, не видно… Бонифаций сразу бы почувствовал его присутствие, будь он здесь. Ну нет, так придёт. Вше дороги капитана Джека ведут в таверну. Ждесь, как вшегда, было дымно, шумно и пахло ромом. В дальнем углу нажревала какая-то драка. Там двое уже штояли на штоле, причём один орал, што будет шейчаш вшех рубить, режать, обижать и унижать. А второй играл на лютне и што-то пел. Хотя, жря он… Вшё равно ничего не шлышно иж-жа шума, криков и вижга. Шпел бы потом либо победную пешню, либо груштную пешнь поражения. Вше бы ш удовольштвием пошлушали. Опа! Ещё один полеж ! Тоже петь будет? Или штанчует? Они што думают, будто вот эта толпа головорежов, што надвигаетшя на них, будет аплодировать, и дарить им чветочки? Ну ладно. Им виднее. Ешли надо будет, Крыша поможет, а пока пошидит и пошмотрит У него ешть дела поважнее, чем кулаками махать. А драку оштановить, он враж сможет. Ничего, што некажиштый, жато в кармане - мешочек ш чёрным перчем. Кинет в толпу горшточку – не до драки будет. Бонифаций присел за столик и подозвав девушку, которая разносила ром, а сейчас, с интересом смотрела на готовящуюся драку, попросил принести молока. Девушка засмеялась, но, осмотрев Крысу с головы до ног, с пониманием, закивала. Даже, посмотрела, так, жалостливо… Но молока принесла..Полный кувшин. - Влюбилашь! – решил Бонифаций.- Ещё одна… Он вздохнул, приосанился и попросил принести блюдце. Девушка удивилась и пошла на кухню. Налив в блюдечко немножко молока, Крыса достал из кармана ящерку, развернул её и посадил на стол. Зверёк посмотрел на Блума с явным неодобрением. - Ну што ты? Пей, крошка! Пей! Ящерица повернулась к блюдцу хвостом. - Да ты, видно, не знаешь, как пить-то нужно! -решил Крыса и осторожно стал тыкать ящерку мордочкой в молоко.
Lizardiana: По стоящему вокруг гаму, пьяным песням и смраду, который даже ей, ящерице (!!!), удалось учуять, Лизардиана поняла, что они зашли в таверну. Хотя зашли – это сильно сказано. Она даже пошевелиться не могла, так плотно закутал её в драный платок этот ненормальный пиратишка! «Бог мой! Знала б я, что меня ожидает за пределами пещеры, в жизни бы не высунулась из неё!» А тем временем движение прекратилось: пират уселся за стол и… попросил молока! «О, нет! Только не это! Только не это!» Словно в ответ на её мысли, несуразное существо, пленницей которого оказалась бедняжка Лизардиана, извлекло её из кармана и посадило перед блюдцем полным молока. «Да-а… Плохо дело с его головой…», - с сочувствием воззрилась на Крысу Лизардиана, после чего отвернулась от блюдца. Однако не тут-то было! Наглый пиратишка развернул её снова к блюдцу и… стал тыкать в молоко!!! «Да я же тебе не щенок! И не котёнок! Ну что ты ко мне пристаёшь?!! Отпусти меня подобру-поздорову! Ну что тебе стоит найти другую ручную зверушку?» - взмолилась ящерка, отчаянно перебирая лапками в тщетной попытке высвободиться из цепких лап пирата.
Алисия Монтгомери: В таверне, между тем, нарисовался Альбатрос. И как всегда, с немного ошалелым видом. Как только, он увидел, что твориться за столом, (вернее, на столе) то сразу, без предупреждения, стал залезать на стул, чтобы с него транспортироваться туда, где прочно обосновались Скорн и Лицедей. Ну слава богу! Теперь она за них спокойна.. В ход пошла…хм…тяжёлая артиллерия. Враги не знают на что идут. Визжащий Рег будет пострашнее…Пострашнее чего? Алисия даже терялась в догадках.Она наморщила лоб, стараясь представить, что может быть пострашнее визжащего Рега.. - Может быть МакЛаут на тропе войны? Эх! Жаль я не взяла его с собой. На столе бы тогда стояло не трое, а четверо.. но он так сладко спал, свернувшись калачиком на кровати Скорна,(Он всегда туда залезал, в знак протеста над тем, что лекарь постоянно оттуда его сгонял, а не потому, что находил её удобной.) что Алисия не захотела его будить. Тем временем, события назревали нешуточные.
Лиона Элессар: ==>Улицы Тортуги Распахнув ударом ноги многострадальную дверь таверны, Лиона присвистнула: -Ах, знаю, знаю я кого повесить надо на сосне... Ну вот драка уже началась.. я же могла опоздать! - широко улыбнувшись Ли подошла ближе к назревающему скандалу. Ца-ца-ца... а им сейчас туго придется... столько охотников... облокотилась на один из столбов, чтобы вся предстоящая драка была как на ладони, но и чтобы не попасть под горячую руку. -Как обычно... порча имущества, мордобой.. а кому-то раны залечивай.. - проворчала она - Господа! может дело окончиться миром? - не думая, что ее услышат, Ли достала из сумки кулек с вишнями и принялась за трапезу. Емкости для косточек не было, поэтому ближайшие к ней драчуны подверглись обстрелу. Каждый развлекается как может...
Лицедей: Лиона Элессар оос: предлагаю драться плечо к плечу
Лиона Элессар: Лицедей оос: при первой же потребности
полная версия страницы